Аб чим у нас цяпер гаманяць (1906)

Аб чим у нас цяпер гаманяць Публіцыстыка 1906 год

Прапануем да спампаваньня!

Аб чим

у нас

цяпер гаманяць.

БОРИСОВЪ

Типо-Літографія С. Ю. Каждана

1906.

---

---

Дозволено Цензурою. С.-Петербургъ, 26 Января 1906 г.

---

---

Аб чим у нас цяпер гаманяць.

С усих старон цяпер чувать о речах которых недауна нихто ящо не думау и не говориу. Чувать што выходюць царскіе манифесты и указы, але нихто намъ ясна не тлумаче, што там пишется.

По мястечках и весках ходзюць нейкіе незнаемые людзи, раздаюць друкованые листки книжечки, книжечки, у которых пишуць, што цяпер можно робиць што хто хоче. Людзи гетые бунтуюць народ, приказываюць ня слухаць начальства, не ицци на военную службу, рубиць самовольно чужій лес; адным словом подговариваюць на такіе поступки за которые, як свет светом карали людзей астрогом, штрафами, а навет ссылали у каторгу. Другіе радзюць ня слухаць бунтоущикоу и жиць па праудзе як Бог вялеу и нема ведома каго слухаць.

Мала хто з нас ведае што гета мае быць за государственная дума, якіе гета новые земства маюць уводзиць, абы што гета за констытуція, абы свобода, аб которой многа гаманяць; и усякій хоціеу бы ведаць чи гета напрауду маюць быць якіе змены, чи тольки так людзи бунтуются, ведаючи, што цяпер войска мала и правительства наше по войнѣ з японцем до часу ослабела.

Вот мы тут постараемся вытлумачиць, што гета усе значе и што з гетаго може выйци.

У каждым государстве, чи у немцеу, чи у французоў, чи у тых самых японцоу, што нашаго так побили есь лад и парадок; каб усякій робіу што сам хоче, — слабейшіе и беднейшіе былиб на ласце й неласце сильныхъ и богатых и не былоб конца — меры разбоям гвалтам и крыудамъ. Лад и порадек у государстве дзяржить правяцельство. Бывае правицельство лепшее и горшее, але ниякій край ня може обыйцися саусим без правицельства, так як гаспадарка безъ гаспадара, За границей у других народоу не такое правицельство якъ у нас, але яно есь и правицельства там выдаюць и пилнуюць каб усякій шанавау закон и каб с усяким бедным чи богатым паступали по закону, а не як захоче якій — нибудь першій лепшій чиноуникъ, земскій, пристау чи урадник.

У нас у Россеи догетуль правіу Царь ня гледзючи на никого, як самъ хоцеу; Царь не тольки выдавау законы, але мог у каждую минуту адмениць адин закон и выдаць другій, мог начаць войну и кончиць яе, мог налажиць вяликіе податки и поменьшиць их, мог по своей охвоце назначиць министра, губернатора абы земскаго и прогнаць их. Безъ царскаго подпису не выходзіу ни один закон ани указ; нихто не пытауся чи народу угоден такій закон и чи есь з яго карысць. Царь с своими министрами начау войну з японцем не пытаючися чи народ, што даець и солдатоу и гроши хоче гетой войны чи не хоче. Войну з японцем Царь проиграу; каштовала гета война много мильоноу рублеу и много народной крови пролилося у далекой стороне; аказалося што министры, генералы и царскіе чиноуники саусим не ведали як треба весци войну. Нашлися людзи добрые и разумные, которые увидзели што такій порадек далей быць не може; были помеж гетыхъ людзей паны и адвокаты и докторы и инжинеры и такіе што дужа добра знаюць потребы мужикоу; начали гетые людзи собирацса, радзицса, а затым писаць и ездзиць до Царя; разсказали яны Царю, што упрауляць усимъ краем тольки з министрами и чиноуниками не можна и што яны сусим згубюць край; што законы и указы повинны писацса и быць угодны усяму народу, а не тольки министрам и чиноуникам, которые дбаюць тольки об сабѣ.

Царь от серца хоціеу каб у яго государстве усим жилося добра и каб яно было богатое и сильное; ен выслухау што яму говорили и писали добрые, щирые, неподкупные людзи и написау 18 февраля 1905 году важный указ. У указе гетым Царь обещау што цяпер ужо правиць государством будуць не одны тольки министры и чиноуники, але и выборные от самого народу людзи, на заграничный способ.

Заграницей робицса так: у столицы собираецса нескольки сот человек, выбранных самым народом, помеж паноу, мужикоу, купцоу, мещан и работникоу; Собранне гетых выборных людзей называецса Государственной Думой. Разумеецса, што народ выбираець людей самых лепших, праудзивих и ведающих у чим дзело и мужики могуць выбраць не тольки мужика, але и купца, доктора, пана, абы тольки было ведома, што гетаго выбраннаго человека нихто не подкупиць и што ен захоче и потрафиць поддержаць у Думе мужицкое дзело.

Вот такую Думу обещау Царь увести у Россеи, каб народ через своих выборных мог упрауляць краем, бо такая Дума разгледае усякій новый закон, усе разходы, каторые робиць казна; Дума постанауляе чи мае быць война чи мир, чи маюць быць у государстве такіе чи другие суды и кары, постаноуляе што можна робиць и чаго не можна: адным словом Дума повинна глядзець што робицса у усим государстве и без постаноулення Думы не може выйсци ниякій закон; навет сам Царь не може выдаць ниякаго указу без соглашення Думы.

Шесць месяцоу состоуляли у Петярбургу устау для Думы; гета значиць што списывали усе тое што Дума мае робиць и як робиць и яким способом будуць выбираць людзей. Наконец 6 августа 1905 году обявили устау о Думѣ. Оказалося што у Думу пойдзе нескольки сот выборных и што заседаць у ней буде шмат мужикоу; выбираць у Думу будуць особенна мужики, особенна паны и особенна мещане, усе помеж сябѣ своих выборных; адным словом мужики не тольки могуць пойци у Думу але и повинны там заседаць вяликой грамадой; але помеж мужикоу цяпер ящо мала есь грамотных и разумных людзей, которые могли бы з толком поддержаць у Думе мужицкую справу, дзе ля таго мужики могуць выбираць у Думу не тольки мужикоу, але каго сами захочуць и кому веруць.

Адначе оказалася што устау о Думѣ не саусим добра быу состаулен, бы у Думѣ не могли заседаць фабричные и заводзкіе работники, а яны як и усякій человек маюць свое патребы и свое горе, дык вот 11 декабря 1905 году вышеу новый устау о Думе, где пишецса, што и гетые работники будуць так сама посылаць у Думу своих выборных; гета и справядлива, бы Дума повинна дбаць каб было добра не тольки мужиком, паном, купцом, але и усякому хто живець и таким чи другим способом працуець у государстве.

А вот для нас ящо новое дзело: У гетым 1905 году 17 октябра Царь у манифесце дау народу констытуцію. Констытуція гета не одзин якій — нибуць закон, абы указ, але гета на места старых законоу многа новых лепших, которые дадуць народу свабоду и права самым аб сабе радзиць и самым у сябе толковый порадек заводзиць через тую Думу о якой мы тольки што писали.

Дауней не можна было самым ничога писаць, абы оглашаць народу безъ позволення начальства, ня можна было писаць што не усюды у нас порадек, што не усе чиноуники справедливые людзи, што многіе бяруць узятки, крыудзюць народ, несправядлива судзюць, што нима над ними ниякаго суду, ниякаго контролю. Цяпер об усим можна писаць и гавариць, абы тольки у гетым была прауда, а не мана, абы не намоуляць людзей до злого, до кражи, до грабежа, до забійства и не итци протиу Бога. А Бога хвалиць позволено цяпер усякому так як и дауней хвалили яго бацьки. Усе людзи перад Богом роуные, кожный нехай молицса по своему, абы жиу честна и другому крыуды не робиу

Дауней неможна было учиць дзецей читаць и писаць, будоваць школы без позволення начальства. Цяпер учицса и учиць других можна на родным языку, усяму што для народу Карыстна. Цяпер усе людзи усякой веры бедный чи богатый перед законом павинны быць роуны, для усих павинен быць адин суд и адин атвет.

Усе гета и есь тая свабода што нам Царь у манифесте 17 Октябра обецау и за которую мы усе повинны стояць и добивацса яе.

Вот после гетаго манифесту явилася многа людзей, которые захоцели учиць народ; яны стали разезжаць, гавариць народу, раздаваць усякіе друкованы листки. Людей гетых слухаць можна, бы многа яны може и говоруць прауды, яны указываюць народу на яго беднату, крыуды и даюць рады як беду поправиць, але и свой розум треба мець, бы помеж гетых людзей найдуцса и такіе што народ будуць тольки бунтоваць и намауляць до грабежоу и самоупрауства, для таго тольки, каб з за мужицких плечеу самым наживу мець и каб, як кажуць, „у мутной водзе рыбу лавиць.“ Треба умець гетких людзей познаць, у их говорках треба прауду найци и умець отдзялиць зярно от мякины.

Штож ящо новаго у нас быць повинна. А вот повинны быць у усякой губерніи земства. Цяпер у губерніи усе чиноуники назначаюцса высшим начальством министрами. Прысылаюць нам такого чиноуника, судью, земскаго начальника, спрауника, пристава, чи якого другого, Бог ведае откуль з якой-нибуць Саратоуской, Тульской чи Астраханской губерніи. Ен незнае ани тутейших людзей, ани наших патреб, ани наших звычаеу, ани языка, а приказывае нам такій чиноуник и распаражаецса нашими грашми як сам хоче. Мы плоцим усякіе земскіе мирскіе и другіе податки и ничого няведаем гдзе тые гроши дзяюцса. Гроши геты повинны ицци на наши патребы, на земскіе больницы, на земских доктороу и аптеки. На гетые гроши повинны быць збудованы школы, гдзе бы детей наших учили безплатна, дороги и мосты повинны быць попраулены, повинна быць такая полиція, каб нас от злодзееу и разбойинкоу стерегла. А мы видзим, што усяго гетаго нема, а кали и есь, дык не так як треба; мирскіе и земскіе податки у казну уносим, як захвареу бедный человек, то у аптеце лекарства плаци, фельчеру плаци, a доктора и сусим нема, абы так далека, што хворому и не доехаць. Школы кола волосци кали есь, дык ничога добраго там не учуць, а плациць треба, ды другому и далека посылаць, а у своей весце ниякой школы нема. Мосты усе дзиравые, по греблям ездзиць весной неможна, бы нихто их не попрауляе; а як коня у цябе украдуць, то кали сам не найдеш, дык ужо пеуне урадник, што с конокрадами дзелицса их заработкам, не найдзе твоей, скатинины; вот и пропадай бедный челавек. Тому и кажуць: „до Бога высока, а до Царя далека“ и справедливосци нема. Царь, будь ен найлепшій челавек и народу добра жыче, за усими своими слугами-чиноуниками нагледаць не може; дык вот як увидзеу Царь, што як далей так побудзе то народ сусим обеднее, то и постанавиу Царь, што як тольки у краи успокоицса народ по войнѣ, дык будуць уведены у наших губернях земства. До гетых земств, будзе увесь народ: мужики, купцы, паны выбираць гласных, самых справедливых, разумных и честных людзей из своих, без ограничення паноу, чи мужикоу як сами захочуць. Тые выборные и будуць постаноуляць скольки и на якіе потребы треба будзе земских и мирских податкоу плациць; выборные будуць нагледаць каб гроши наши на гетые потребы ишли а не пропадали у чиноуничьих кишенях. И чиноуники повинны быць выборные тутейшие усим знаемые людзи; а як окажетца который узяточник, ды сваяго дзела не гладзиць, даром пенсью бярець, дык отстауку яму дадзим ды ящо под суд, як усякаго другого человека, поставим а другого на яго места выберем. И не повинна быць разницы помеж панами, мещанами и мужиками, усе будуць у одней всесослоуной волосци записаны и будуць плациць мирскіе и земские податки по справедливосци, значиць богатые болей, а бедные меней.

Як будзе у таким земстве над чиноуниками доглед, як усе разом над общими делами будуць працаваць, тады лепшій у нас будзе порадек и народу лепей и латвей будзе жиць.

Подумаем цяпер чаго стоюць усякіе намовы рубиць чужій лес, забираць чужую землю, а навет палиць и рабаваць дворы; ничого не варты гетые намовы и многа могуць принесци шкоды тому хто их слухае.

Усякій зразумее што забираць чужое гета проста значиць красци, чи лес и земля належуць до пана, чи до купца, чи до богацейшаго мужика, чи до кого другого, зауседы гета чужое. Бог приказывае: „не крадзи, не забивай, не пожелай чужого.“ Штож табе з таго што награбиш богацтва, а душу згубиш? Але хто у Бога не вере, Божьих заповедей не слухае и не дбае об свою душу той нехай ведае што есь и на земли законы и кары и што усякій хто крадзець грабиць, и палиць раней чи позней будзе наказан. Ниякій край не може быць без правицельства и раней чи позней такое правицельства запытаецса, у таго што крау и грабиу: „А у цябе откуль гета бярвенне? откуль гетые дровы? а яким правом ты сек чужій лес? а яким правом ты улез у чужій сенокосъ абы у чужое поле?“ и добра будзе кали не навядуць казакоу з нагайками; але треба помниць што сух раней чи поздней будзе и за усе награбленное чи украдзенное прыйдетца плациць и будуць плациць целые вески за тое што два три дурни слухали злых людзей-бунтоущикоу

Былож гета ужо летась у Полтауской и Харкоуской губернях як мужики разграбили и попалили панскіе дворы, то правицельства прислала войска з нагайками, побили много людзей виноватых и не выноватых и много у вострог посажали, усе награбленное отобрали, а после казна заплацила паном за усе шкоды, а гроши гетые узыскивае з тых весок, што грабили и палили.

Ды притым кали мужикам можна палиць, и грабиць, то и тым можна боронитца, и вот кажуць, што як у одным мястечку мужики напали и разграбили жидоу, а мястечка спалили то у другую ноч жиды подпалили пяць близких весок, откуль тые мужики были.

Кали цяпер законы несправедливы то у думе сам народ через своих выборных може тые законы одмениць и лепшіе выдаць, тады людзем и будзе лепей жиць, а так як мужикоу болей як усих прочих: паноу, жидоу, купцоу и мещан, то и выборных от мужикоу будзе болей и нихто не потрафе выдаць закону з мужицкой крыудой. Почекаем же гетой Думы и будзем помниць, што гвалтомъ грабежом и самоуправством никто ничога не добіуся. Спочатку може и сойдзе без кары, але посля у двойне пріидетца ответ даваць и у тым што робилоса каятца.

Есь людзи што кажуць бытцем тады будзе на свеце справедливосць як мужики усе земли казенныя и панскія раздзелюць помеж сябе. Не ня будзе гета справедлива. Чиж былоб справедлива каб мужик у весце што мае поу волоки земли напау на свояго суседа и отобрау у яго землю дзели таго тольки, што той мае целую волоку; абы каб мужик што не мае коня пошоу к своему суседу и самовольно забрау бы яго Коня и стау им робиць на своей земли. Каб усе гетак пошло не былоб конца заборам, зауседы нашаусе бы такій што мае меней за другого и отбирау бы у суседа яго землю и добро Але нехай пришоу такій час, што, усякій достау пороуну земли лесу, сенокосу и усякаго добра; чи быу бы тады рай на земли? Не доугаб народ цешиусе гетым раем: одзин начау бы працаваць, зберегаць, не глумиу бы свояго лесу, не проживау бы гроши и земляб яго добра родзила; другій гультаиу бы, лежау на печи, запусциу землю, лѣс продау жидом, грошиб пропиу и зголеу бы як бизун — вот изноу былаб нероуносць; тый гультаи, змарновауши усе што меу, пашоу бы отбираць землю и добро у працовитаго суседа; чиж гета былаб справедливость? тадыб гультаи и пьяницы зауседы лепей выходзили од працовитых и твярозых людзей и никомуб не хацелася зберегаць и працоваць. Не дай Бог такой справедливосци, але, на щасце такого порадку нигдзе на свеце нема, не было и не будзе; усякій працивитый и разумный человек мае права мець тое, што добыу своей працой и розумом, а той хто ленитца, хто не умее и не хоче зберегаць нехай ходзе голый и босый, на гета одна рада треба поправитца и помаленьку дораблятца маентку и гроши, а кали добрые людзи помогуць — дзякуй им и треба хвалиць Бога што есь добрые людзи на свеце.

Подумаем ящо цяпер, чи к примеру, якій-небудць Иван чи Степан доробиушисе своей працой богатцва и купиуши за свой запрацованый грош земли, мае права гета богацтва и землю оставить свояму сыну, чи брату, чи навет оддаць кому захоче? Пеуне што мае гета права и нихто не може яму не позволиць разпаражацса своим добром: якаяж былаб справедливосць каб дяцем одбирали бацькоущину дзе ли таго тольки што яны не сами яе здобыли. Калиж мужицкая земля и гаспадарка пераходзюць з бацьки на сына, дык и панскій вяликій маентек по справедливосци повинен оставацса после бацьки сыну чи другому наследнику. Сын богатаго мужика, получиуши наслецтва по бацьку, сядзиць сібе у сяле, живець добра, хоць може кали и меней працуе за других мужикоу; яго щасце што яму досталася богатая бацькоущина, так сама и пан у дваре, яго щасце што бацька оставиу яму пекный маентек и што ен може меней працоваць от других. Не глядзи заздросным воком на чужое добро, каб хто збоку и на твое добро не позаздросціу; не отбирай чужого, каб и у цябе не отобрали таго што маеш чи сам здабыуши, чи от бацькоу достауши.

Ящо адно замецим. Кажуць што мужики маюць мала земли; нехай так, не маюць яны яе многа; але чи умее мужик як треба вырабляць землю и узяць з яе такій даход, якій ена павинна даць? Мы видим што у весках многа ляжиць земли перелогами многа ня выроблена як треба, много запущено и многа под межами; кали мужик не потрафиу гаспадарыць на своей чвертце, як же бы ен гаспадариу на нескольких волоках?

Нехай помеж якими тремя чи болей весками стаиць панскій маентек добра загосподаренный и даець добрые доходы: з гетых весек дзень у дзень идуць людзи на работу у двор и зарабляюць пеуни нескольки тысяч рублеу кожный год постоянно чи у дворе уродзила чи не. А цяпер подумаем што гетый маентек раздзялили помеж тых весок и усякій мужик достау по волоце, а може и болей земли, але ча потрафиу бы мужик так госпадарыць як госпадарыу двор? Не не потрафиу быб: ни у яго такіе кони, ни волы, ни плуги, ни бороны и усякая снасць, ды и так мужик абучен як пан. Узноу з морга меу бы ен якіе две чи три копы и беда у хаце, а заробиць негдзе бы двору и лесу немаш; а со двора бывала и дроу пан дась и жита пожичиць весной и другим чим поможе, а сусед суседу у весце и розги своей не дасьть. Вот для чаго двор потребен мужиком так сама як и мужики патребны двору; Повинны быць и есь на свеце дворы и вески каб адны другим помогали. Нашаму мужику не так потреба болей земли як треба умець гаспадариць, што по зямли кали мужик цемен як табака у рогу. Заграницей у мужикоу меней земли як у нас, а умеюць яны з одной чи двух десяцин выцягнуць болей як наши з целой волоки, бы умеюць яны гаспадариць, бы усякій мужик заграницей разумней за другого нашаго пана. Перш на перш треба учитца, а после брацса за большие гаспадарки.

Мужик може мець многа зямли не крадучи и не забираючи чужого; способоу на гета многа: первый и найлепшій способ купиць землю дау недауна сам Царь. Третьяго Ноября 1905 году Царь выдау манифест, гдзе приказау каб банк пожичау мужиком, што хочуць купиць землю, усе гроши, што варта гета земля. Хоче мужик купиць валоку земли (а земли цяпер продаетца многа) цена гетой валоки нехай будзе поутары тысячи рублеу, банк и пожичаець мужику на гету землю поуторы тысячи; мужик купляе землю и плоце проценты у банк; кали земля будзе радзиць, гаспадар не поленитца и будзе яму шанцовать, ен може скора выплациць у банк пожиченные гроши и достане землю не крыудзючи никога и не губючи своей души. Хто нибуць скаже: yce гета добра, алеж банк будзе сам цаниць гету землю, и той што продае захоче поутары тысячи за волоку, а банк оцениць тольки роуна тысячу рублеу; откуль же мужик што купляе возьмець ящо пяцьсот рублеу? Ящо кажуць што банк бярець дужа вяликій процент, што трудна выплациць: вот цяпер от самых мужикоу будзе залежиць попоправиць и адмяниць тое што им далегае.

А вот як тольки усюды поспокойнеець, тады скоро сабяретца тая Дума Государственная. Хто у ей будзе заседать вы ужо ведаеце, ведаеце што там будуць мужики и такіе людзи, которых мужики разам с усими выберуць. Тые выборные будуць писаць такіе законы, якіе мужику потребны, каб яму жилосе добра. Няужож гетаго мала? У пример: дума будзе постанауляць як цаниць зямлю и скольки гроши даваць на куплю зямли и скольки процентоу браць. Вот як прійдуць выборы и выбирайце таких людзей у Думу, што будуць крепка за нас стояць и у обиду нас ня пусцюць.

Апроч Думы, которая будзець выдаваць законы для усяго государства, у каждым уездзе будуць выборные земства, што будуць занимацса своими мейсцовыми справами. Вот и тут выбираць будзем своих людзей, которых мы знаем и которые нас и наши мужицкіе справы и патребы знаюць. Чиж гета нам ня будзе добра? Чиж гетые наши выборные ня будуць нас борониць и наших потреб пильноваць. Дык вот подумаем: Маючи Думу и земства, безъ гвалту, без Бозкой образы, без греху, не боючисе судоу и войска, а праудой и со спокойным суменнем добьемсе таго што нам треба. Чиж не лепей ицци гетой дорогой як грабиць, руйноваць и палиць? Тые бунтоущики што намоуляюць каб грабиць и палиць сумысле скрываюць от неграмотных и цемных людзей про Думу и земства, скрываюць што народ сам будзе через своих выборных аб своих потребах постанауляць. Гетаким бунтоущикам потребен безпорадок и холтома, каб самым з гетаго карыстаць. Чиноуники так сама ня хочуць каб мы аб Думе и земстве ведали, бы тады их ужо тут ня будзець, а мы выберем своих чиноуникоу. Дык вот бедный и цемный народ сам не разумеючи усяго дзела, ня ведае што и як робиць, а кали што и стане робиць, дык не так як потреба.

Дык вот, братцы, прочитауши гету книжку мы ужо ведаем што нам треба и чаго мы павинны старацся. Пойдзем же гетой дорогой справядлива и смела, ня будзим крывиць у ничим душой и суменнем, кинем усякіе насилья, грабежи и самоупрауства, которые тольки край наш разораць и усих до последней бедноты довядуць, дзе ли чаго новый порадок цяпер настаць ня може, а непріяцели наши будуць тольки казаць Царю, што народ ящо надта цемен и распущен, каб сам собой мог правиць. Будзем лепей собирацса, ужо цяпер помеж сябе шукаць и назначаць людзей, которых мы выберем у Думу и у земства, будзем толковаць и радзиць якіе наши найпильнейшие потребы и якими законами бяду нашу можна поправиць, каб и наши выборные ведали чаго нам нада и нехай увесь свет знае што мужику потреба, але нехай нихто не скажець што мы разбойники, што на нас треба войска, што мы бьем и палим; бацьки наши николей так не робили. Бунтоущикоу мы слухаць ня будзем, бы гета тые тольки бунтуюць, што сами ничога не маюць и хочуць от другого скорыстаць.

Братцы! дзяржицеся крепка, а Бог и Царь нас не обидзюць и Царскіе чиноуники ня будуць ужо нас обдзираць, а наши выборные, порадзиушисе з нами, верой и праудой за нас постояць.