кать и у блазны постригти, але покуль онъ того докажеть, самъ кепомъ останеть. Надувся въ сенате як петух галагуцки, а правды не пытай все баламутня. Э гурбою держить такъ, такъ, такъ, а коли мовишь: тое не такъ, — и пискиути не хочеть. Не боялся короля Жыкгимонта и всихъ сенаторовъ, ани вмелъ болей только часовникъ и псалтыръ пеёречитати, по многихъ книгахъ зблудился. Теперечны розумъ, якъ коза по лесѣ, а на правду святую ни од кого здорового нѣтъ, одно баламутня, и сами погибнуть и насъ погубять. Кождень Мости Пане уживать будеть. Як цюнецъ мой былъ зъ сынами въ местечку Полонной зъ курми на торгу, чув одъ когось и мнѣ звестно, што ляхи на Вашмости велми позакручивали хвосты, одноб только соймъ дойшолъ, бо ены хочуть Вашмости объ тое турбовати не кепско, дай то Боже штоб тое дармо не минуло. И то ли правда чыли не, показувають на Вашмости якобы Вашмость у дванадесять пехоты зьѣхал на одзыскане Смоленска. Даремно то Вашмости старане: маючи четырнадсотъ пехоты до обороны Смоленска, людей зацных и добрыхъ при живности и гарматѣ, да не хотел боронити, а теперъ только маючи дванадесять пѣхоты греблю у маетности Полонной, сыпати позваляють, а (не) Смоленска назад одзыскивають. Ой, пане, годи вы такъ як слижа у Неман упустить, не завтра тое вже будеть. Люди и тое кажуть доводне во всихъ штурмахъ Вашмости только одного ткача забито и то не велми знаменитаго, хтось поведилъ якобы Вашмости воеводство Краковское Король Его Милость въ награду Смоленска маеть дати, бояться Ляхи вельми штобы Твоя Милость Венгром оных не продалъ. Нешто, пане, ото родомъ дому дееться: дедъ Твоей Милости коли Енераломъ былъ у Мозыри, то слылъ, што за малые гроши неправду продавал. Пан отецъ Вашей Милости судею будучи Мозырскимъ, за моей памети, у кого больш взялъ, того хороше осудилъ. Коли небощикъ зъ того свету уступилъ Мозыране вельми рады былі, а колибъ Вашмость досюль за правдою ходилъ, тоб и Бог помагалъ. Додуши то мне дивно што Вашмости триста подводъ подъ одну постѣль Москва дала, тобъ то не постель была так велми тяжкая, хиба кождая перина обернулася въ чирвоные золотые. Сякъ такъ нагородывся Вашмости упудъ московскій. Колиб геткую кучу гною далъ вывезти изъ Смоленска Хмельницкому до Чегрына и тоб не безъ шкоды было. Пане, у мене той бредни есть не мало, одныхъ перинъ девять, кромъ дробныхъ подушокъ, и то одна кобыла возить, где той бредни потреба. Мел бымъ и болей што до Вашмости писать, зленовався дуже и стать не могу. Да не гнѣвайся Господару, а хтож кого остережеть, коли не милы свой давны другъ.
Данъ с Тулан дня 6 Юнія 1655 году“.
Па свайму зьядліваму стылю, па жывой, народнай мове, гэты ліст зьяўляецца надзвычайна цікавым помнікам нашай старой пісьменнасьці. Ен аткрывае нам як рэагавала наша грамадзянства ў тыя часы на здачу Смаленска Маскве. Абуховіча запраўды вінавацілі, што ён за подкуп маскоўскі здаў Смаленск. Прамова Мялешкі і ліст Комунякі, гэта абрыўкі, якія дайшлі да нас, з абшырнай політычнай пісьменнасьці ХVII ст.
БОГАГЛАСЬНІК. Рукапіс 1660 г., пераховываўся ў старасхове полацкага Богаяўленскага манастыра; ў аднэй кнізе зьмяшчаліся ноты, ў другой тэксты вершаваных песень, пісаных старакрыўскай мовай.
