ознаймены и на писмѣхъ выложеныи и потвержоныи для вѣдомости потомъ прошлое людское, абы часу посполитого съ памети не сходило. Про то мы, Жигимонтъ, зъ Божъее милости король польскій в. к. Литовскій, Рускій, Прускій, Жомойтскій, Мазовецкій и иныхъ, чинимъ явно тымъ то нашимъ листомъ, што жъ узнавши есмо вѣрныи, высокии, зацныи ку предкомъ нашимъ заслуги, предковъ воеводы Витебского, маршалка нашого пана Яновых Юрьевича Глѣбовича и самога пана Яна воеводы Витебского немнѣй также великихъ послугъ, которыи онъ намъ пану Речи Посполитой Земской стале а правдиве, самъ себе и накладовъ своихъ не лютуючы сказывалъ и чинилъ и втраты знаменитыи прыймовалъ, яко жъ и на томъ замку нашомъ Витебскомъ мѣшкаючы послуги свои вѣрне къ намъ заховывалъ; дѣ жъ мы хотячы на противку того нѣкоторое досытьвчиненье ласки нашое ему вдѣлати и вышнимъ а почтеннымъ мѣсцомъ его роду осмотрѣти, зачымъ бы онъ напотомъ охотнѣйшый и послушнѣйшый ку службам нашымъ былъ, кгды ся увидить таковою ласкою отъ насъ быти потѣшонъ, за причыною королевое нашое ее милости великое княгини Боны, пожаловали есмо его, дали ему замокъ Полтескъ отъ насъ держати со всими дворы нашыми зъ волостми, и зъ селы и со всими тыми доходы и пожытки, которыи кольвекъ тому воеводству зъ предковъ его першыхъ воеводъ Полоцкихъ здавна прыслухало“.
„И маетъ вже панъ Янъ Глѣбовичъ… и намъ и сыну нашому королю его милости молодому и великому князю Жыггимонту вѣрно а справедливе служити, и никоторого обтяженья подданымъ нашымъ тамошнимъ не маеть ся къ нимъ заховывати водлѣ правъ и волностей ихъ“.
Пісаў гэту грамату „маршалокъ и писаръ господарскій — державца Слонямскій — и дорсунишскій, панъ Иванъ Горностай“. С чаго відаць, што урад пісара, „господарского“ належаў да высокіх годнасьцяў у в. кн. Літоўскім.
Няма ніякай магчымасьці ў кароткім нарысе затрымлівацца над зьместам актаў Мэтрыкі в. кн. Літоўскага дзеля страшэннай массы дакумантаў яе і рознаякасьці іх зьместу. Нават перадрукаваная частка дакумантаў лішне абшырна для гэтага. Таму мы затрымаемся яшчэ на некалькіх толькі цікавейшых прыкладах з гэтых дакумантаў.
Немалую гістарычную цікавасьць мае дакумант, які датыча вядомага маскоўскага ўцякача кн. Курбскага:
„Оповеданье старосты Кревского, князя Анъдрея Михаиловича Курпъскаго, на немъцовъ гельманьскихъ о побранье грошей и многихъ речей при немъ будучыхъ, коли вышолъ зъ Москвы“.
„Шо перво сего оповедалъ и жаловалъ королю его милости староста Кревъскій, князь Аньдрей Михаиловичъ Курпъскій, ижъ едучи ему зъ Дерпту на имя его королевъское милости до здешнего панъства его милости господаръского, кгды деи до замъку его королевъское милости Иѳлянтского Гельму, просечи до Вольмеру о проводника, заехалъ, ино, дей, немцы тамошние гельманские его поимали и взяли, дей, у него золотыхъ черленыхъ трыста, ланъцухъ золотый, въ которомъ, дей, было золотыхъ такежъ трыста, обручыкъ золотый важилъ золотыхъ трыдцать, дукатовъ трыдцать, перстень золотый, въ немъ золотых десять, съ каменемъ шаѳеромъ, на кото-
