такіи мосты. Жарты высочина! Растягнууся съ горы на гору и николышицца. Ну н желѣззя жъ уперли у яго! Гэтаго желѣззя до вѣку хапила бъ не то што на наши Крамзюльки а и всему обчеству по горла бъ хапила бъ! И не то, што хапила бъ на лемеши а и на ножи, н на пешни, и на обручи, и на топоры. Жарты состроить такую чугунку! Тутъ не съ простыхъ хто робіу. Къ гэтой работѣ нашему Симону и не близко, — правда паночекъ?
А на водѣ чавны не то што наша ивая душегубка! Тамъ чавны — во якъ отсюль до Тэ́клиной хаты — дадуши-жъ будить!
А отъ мосту видны домы-домы, да церквы́. Усё каменицы, а крыши съ бляхи. Нигдѣ не видно ни соломы, ни драницъ. Ну ладно.
— А дѣ тутъ самая бо́льшая губёрня? спросіу я урядника, што ходіу по вулицѣ.
— Икая важить губерня?
— А вотъ, кажу, бумага.
Енъ гэта растаре́щау вочн на бумагу. Глядѣу, глядѣу и кажить:
— Иди, кажить, на За́мокъ прямо, тамъ спросишь.
Я на Замокъ. Миную бѣлыя хоромы, миную красныя хоромы, — гляжу валить народъ! Божухна мой, во кирмашъ! Двинуцца, двинуцца. Я жъ думаю, што ета оттуль, ажъ нѣ. Тискаюцца, знацца, той туды, той оттуль. Усе боли коло стѣны держуть. На дорогу нихто, ня бось, не идеть. Больши зъ молодыхъ, со шляхтовъ. А на вочахъ у мальцовъ шкло поначепано. Кажиный моргаить на паненыкъ, а паненки чмыхають и головой кивають, а нѣкоторіи во гэдакъ одинъ за другимъ подъ руку идуть. А другіи такъ коло стѣнъ приперлися и крутють вусы — мусить кого дожидають ти што?
— Чаго яны ходять? кажу одному мальцу.
— Гуляють, кажить — не видишь ти што? Гуляють штобы значить пообѣдать ле́пи.
И самъ курить цыгарку и смяецца.
— Во коли бы ихъ у цапы, тн за соху, — скорѣй бы яны ѣсть захотѣли, думау я. Съ цѣпомъ бы стольки не походіу, а
